Коварный Tyrann все рассчитал точно. Иначе и быть не могло. Готовясь нанести решающий удар княжеско-боярской олигархии, он действительно точно знал, что в этой поистине титанической - не на жизнь, а на смерть - схватке его до конца поддержит только народ, только на его преданность может он рассчитывать. Как пишет историк, «объявляя об опале на власть имущих, Царь апеллировал к всенародному множеству. Он не стесняясь говорил о притеснениях и обидах, причиненных народу изменниками-боярами». У него испрашивал помощи в борьбе с их систематическим противодействием. Можно сказать, это был своего рода первый в России референдум, или, по выражению Ф. Кемпфера, «плебисцитарная акция». В строгом соответствии с принципами народной монархии, русский государь в один из наиболее сложных для cтpaны моментов обратился непосредственно ко всем подданным за поддержкой проводимой им политики. Он не мог и не хотел править силой. Он желал послушания не «за страх», а «за совecть»
И народ дал свой ответ.
Весть о том, что, не желая терпеть «многих изменных дел» бояр, Государь отрекся от престола, мгновенно облетела всю Москву. «Толпа на дворцовой площади прибывала час от часу... ее поведение становилось все более угрожающим», вот-вот мог вспыхнуть бунт. Горожане со всех сторон окружили митрополичий двор в Кремле, где в это же время, объятая смятением и ужасом, собралась боярская Дума.
Большинство ее членов могло, не мешкая и с великой радостью, утвердить отречение Царя Ивана. Но... вслушиваясь, должно быть, в многотысячный гул за стенами дома, они не посмели это сделать.
И народ дал свой ответ.
Весть о том, что, не желая терпеть «многих изменных дел» бояр, Государь отрекся от престола, мгновенно облетела всю Москву. «Толпа на дворцовой площади прибывала час от часу... ее поведение становилось все более угрожающим», вот-вот мог вспыхнуть бунт. Горожане со всех сторон окружили митрополичий двор в Кремле, где в это же время, объятая смятением и ужасом, собралась боярская Дума.
Большинство ее членов могло, не мешкая и с великой радостью, утвердить отречение Царя Ивана. Но... вслушиваясь, должно быть, в многотысячный гул за стенами дома, они не посмели это сделать.
